и каждый стремящийся к постижению должен достичь достаточных высот на обоих поприщах».
«Если ты познаешь Путь во всей широте, ты будешь видеть его во всем».
Миямото Мусаси «Книга пяти колец»
«Дорог много – Путь один» – гласит восточная мудрость. Можно практиковать чайную церемонию, боевые искусства, каллиграфию, стрельбу из лука, танец, традиционные ремесла. Важно одно – достичь состояния целостности, естественности и мира. Но понятие Пути подразумевает еще и то, что встав на путь однажды, человек сохраняет ему верность, стремится пройти его до конца.
Как освоение разных видов оружия обогащает наше внутреннее понимание энергии, так и прикосновение к разным граням уникальной дальневосточной, прежде всего китайской культуры, способно добавить в нашу мозаику новые оттенки и грани восприятия.
«Герой» Чжан Имоу
Сейчас хотелось бы коснуться самого хрестоматийного дуэта – каллиграфии и поединка на мечах. Путь кисти и меча цзянь настолько близок, что замечательные режиссеры делают этот союз основой сюжета. Вспомним многим полюбившийся фильм «Герой» китайского режиссера Чжан Имоу. Не описывая сюжет и фабулу (а тем, кто еще не посмотрел – советую!) остановимся на нескольких замечательных моментах, которые касаются нашей темы.
Мастер Безымянный находит школу каллиграфии, где другой великий мастер Сломанный Меч (Цань Цзянь) скрывается под именем Высокая Скала. По легенде, его искусство владения мечом корнями уходило в каллиграфию, он просит его написать иероглиф 剑 «меч» двадцатым способом. Безымянный: «Искусство каллиграфии, как и искусство владения мечом, берут начало в силе тела и духа. Двадцатый способ написания выявил бы самую суть его искусства владения мечом». В это время цзиньская армия нападает на город. Лучники начинают обстрел. Летящий Снег (Фэй Сюэ) поднимается на крышу отбивать стрелы, и Безымянный ей помогает. Сломанный Меч создает иероглиф, вдохновляясь их действиями. После боя диалог мастеров: «прекрасное владение кистью – прекрасное владение мечом», «но Вы даже не видели его… Без него я бы не написал иероглиф»… Всю ночь Безымянный медитирует перед созданным иероглифом, пытаясь понять секрет мастерства, но смысл ускользает от него, озарение приготовлено для императора, которого он собирается убить.
Император, выслушав рассказ о школе каллиграфии, недоумевает: «но ведь это только слово!». На что Безымянный отвечает: «каллиграфия и владение мечом во многом похожи, нужно лишь понять их основную суть». Далее – сцена, когда Сломанный Меч встречает Безымянного по дороге в Цинь и пытается отговорить от осуществления его замысла. Он рассказывает свою историю. Как вел жизнь бесшабашную, пока не встретил Летящий Снег. Она мечтала о мести и вдвоем они стали готовиться к нападению на дворец правителя. Одной из практик стала каллиграфия, в ней они черпали силы и вдохновение для поединка, но по мере углубления в саму суть, он начал постигать более высокие идеалы: «суть каллиграфии находится в душе, суть поединка там же. И в том и в другом человек стремится к правде и простоте». Объясняя свою позицию, он рисует на песке мечом два иероглифа: 天下 тянься – все под небесами.
Император поражен рассказом: «Даже мои слуги считают меня всего лишь жестоким тираном. Понять же мои истинные цели и побуждения смог лишь тот, кого я считал своим врагом…». Испытывая волю Безымянного, он отдаёт последнему свой меч и поворачивается к нему спиной и лицом к иероглифу. В напряженной пустоте, когда даже пламя свечей находится в оцепенении, его внезапно озаряет, он осознает смысл, который вложил в него Сломанный Меч:
«Этот иероглиф, в нём не просто техника поединка. В нем заключены истинные идеалы воина. Первый идеал — это единение человека и его меча. Когда он достигает этого, даже травинка может стать оружием. Второй идеал — это когда меч существует в сердце воина. Даже если в его руках нет оружия, он может поразить врагов с расстояния в сто шагов. И самый главный идеал воина – это отсутствие меча в руке и в сердце. Тогда воин обретает согласие со всем миром…»
(в фильме два равных по силе мастера в конце фильма достигают этого идеала).
Есть еще одна замечательная сцена – завоевание царства Чжоу: вихрь стрел, врывающихся в комнату, где ученики занимаются каллиграфией – паника, ужас, падают раненые люди. И вот появляется учитель – в нем столько выдержки, достоинства: «…сегодня вы получите самый главный урок нашей культуры». Под шквалом стрел он садится на свое место и продолжает невозмутимо работать. Ученики следуют его примеру. Сохранять спокойствие в опасности, глубоко осознавать происходящее, оставаться естественным – это качества воина.
Мастер чайной церемонии
Вспоминаю историю о мастере чайной церемонии, которого некий самурай вызвал на дуэль. Отказаться было невозможно по законам чести того времени – и, понимая неизбежность своей смерти, чайный мастер накануне поединка пригласил своего друга.
«Научи меня достойно умереть», – попросил он. «Согласен», – ответил друг, – «только приготовь мне свой чай в последний раз». После того как действо было закончено, он произнес: «Ты готов. Завтра, когда ты встретишься с противником, просто думай, что делаешь для меня чашку чая».
На следующий день явившийся на дуэль самурай уловил настроение соперника, увидел его взгляд, полный решимости и спокойствия – и, извинившись, сам отказался от поединка.
Самым важным в этом рассказе было то, что, практикуя чай, даже в экстремальной ситуации человек сохранил состояние целостности, самообладания, духа, присущего воинам.
Кисть мастера и меч воина точны и филигранны
Бывали поединки, исход которых определялся одним взмахом меча. Один момент сомнения – и иероглиф потеряет форму и внутреннюю наполненность. Если художник, работающий в технике масла, создает свое полотно медленно, мазок за мазком, может неоднократно исправлять то что ему не нравится, то движение кисти – как удар меча – должно быть предельно собранным, точным и аккуратным.
В отношении многих стилей действует строгий принцип: центральная ось каждого иероглифа в строке должна совпадать с центральной осью строки, не допуская никаких смещений влево или вправо. Знаки становятся подобны жемчужинам, нанизанным на невидимую нить. Когда смотришь, как пожилые китайцы рисуют на асфальте иероглифы водой, с какой проворностью, быстротой и легкостью они воспроизводят некий текст, – понимаешь, какая внутренняя собранность, какие годы мастерства лежат за этой свободой…
В написании иероглифов есть внутренний ритм, его надо уметь услышать. Только с первого взгляда каллиграфия кажется плоскостной. Иероглифы объемны, иногда появляется ощущение, что они «дышат», и это «дыхание» – энергия мастера, который передал их через кисть. В каллиграфии, как и в боевом искусстве, важно умение взвесить, найти баланс: в данном случае – между водой, бумагой и тушью. Множество видов бумаги – надо интуитивно точно рассчитать соотношение воды и туши, чтобы выработалось правильное соотношение, баланс между составляющими. Молодые ученики постигают эти знания только на практике. Каллиграф, художник в начале представляет общую композицию картины, воин – рисует в уме общий план схватки.
Наконец, занятия каллиграфией требуют неустанного культивирования высоких нравственных качеств. Как сказал один современный автор, мастер восточных единоборств: «Каллиграфия – экзамен на чистоту мысли и самообладание». Стоит взяться за изучение холодного оружия, равно как и каллиграфии, как становится ясно: нужно менять характер. Все драконы раздражительности, самомнения и нетерпимости тут же полезут на демонстрацию протеста. Только готовность идти до конца, внутреннее очищение могут стать помощниками на этом пути.
